Строки о раковинах и тумане погружают нас в мир символизма и метафор, где звук раковин становится неким манящим зовом, способным увлечь человека к новым горизонтам. Этот призыв отрывает нас от обыденности, побуждая следовать за внутренним голосом, искать что-то более значимое, чем ежедневная рутина.
Туман, в свою очередь, символизирует неопределенность и неизвестность, которые могут ожидать за пределами привычного мира. Уходя в туман, мы принимаем риск и открываемся новым возможностям, позволяя мистике и чарующему влечению вести нас вперёд, в поисках своего места в жизни.
Кто услышит раковины пенье бросит берег и уйдет в туман
Эдуард Георгиевич Багрицкий
Возвращение
Кто услышал раковины пенье, Бросит берег и уйдет в туман; Даст ему покой и вдохновенье Окруженный ветром океан. Кто увидел дым голубоватый, Подымающийся над водой, Тот пойдет дорогою проклятой, Звонкою дорогою морской. Так и я. Мое перо писало, Ум выдумывал, А голос пел; Но осенняя пора настала, И в деревьях ветер прошумел. И вдали, на берегу широком О песок ударилась волна, Ветер соль развеял ненароком, Чайки раскричались дотемна. Буду скучным я или не буду - Все равно! Отныне я - другой. Мне матросская запела удаль, Мне трещал костер береговой. Ранним утром Я уйду с Дальницкой. Дынь возьму и хлеба в узелке,- Я сегодня Не поэт Багрицкий, Я - матрос на греческом дубке. Свежий ветер закипает брагой, Сердце ударяет о ребро. Обернется парусом бумага, Укрепится мачтою перо. Этой осенью я понял снова Скуку поэтической нужды; Не уйти от берега родного, От павлиньей Радужной воды. Только в море Бесшабашней пенье, Только в море Мой разгул широк. Подгоняй же, ветер вдохновенья, На борт накренившийся дубок.
- Николай ГумилёвВозвращение "Я из дому вышел, когда все спали,"
- Валерий БрюсовВозвращение "Я убежал от пышных брашен, " 31 марта 1900
- Николай НекрасовВозвращение "И здесь душа унынием объята. " 1864
- Александр БаласоглоВозвращение "Родина, матушка! Бог с тобой, ты ли?"
- Михаил ГолодныйВозвращение "Горбатая улица. Низенький дом"
- Всеволод КурдюмовВозвращение "К тебе, первопрестольная" Сентябрь 1912
- Виктор ГончаровВозвращение "А все случилось очень просто…"
- Владимир ОрловВозвращение "Закончился Космический полёт"
- Георгий ВяткинВозвращение "Ты ушла — и в доме опустело" «Вестник Европы» № 7, 1914
- Александр БогдановВозвращение "От ратника — привет стране бездолья…" 1915
- Наум КоржавинВозвращение "Все это было, было, было" 1950
- Василий КазинВозвращение "Красота с тобою прощается" 1953
- Вивиан ИтинВозвращение "Все полки заняты поэтами"
- Александр БрюсовВозвращение "Огненный отблеск заката"
Стихотворения на тему:
- Борис Петрович Корнилов • Качка на Каспийском море
- Алексей Константинович Толстой • Стрелковые песни
- Евдокия Петровна Ростопчина • Дума вассалов
- Скиталец • Да, я из тех, мой друг, что с самого рожденья
- Владимир Сергеевич Соловьев • Три дня тебя не видел, ангел милый
- Александр Иванович Полежаев • Цыганка
- Василий Иванович Богданов • Притча
- Георгий Иванович Чулков • Весна
- Поликсена Сергеевна Соловьева • Колеи мягко стелятся пыльные
- Марина Ивановна Цветаева • Инцидент за супом
Количество обращений к стихотворению: 1136
Читать книгу: «Стихотворения»
Весенним утром кухонные двериРаскрыты настежь, и тяжелый чадПлывет из них. А в кухне толкотня:Разгоряченный повар отираетДырявым фартуком свое лицо,Заглядывает в чашки и кастрюли,Приподымая медные покрышки,Зевает и подбрасывает угольВ горячую и без того плиту.А поваренок в колпаке бумажном,Еще неловкий в трудном ремесле,По лестнице карабкается к полкам,Толчет в ступе корицу и мускат,Неопытными путает рукамиКоренья в банках, кашляет от чада,Вползающего в ноздри и глазаСлезящего…А день весенний ясен,Свист ласточек сливается с ворчаньемКастрюль и чашек на плите; мурлычет,Облизываясь, кошка, осторожноПод стульями подкрадываясь к месту,Где незамеченным лежит кусокГовядины, покрытый легким жиром.О царство кухни! Кто не восхвалялТвой синий чад над жарящимся мясом,Твой легкий пар над супом золотым?Петух, которого, быть может, завтраЗарежет повар, распевает хриплоВеселый гимн прекрасному искусству,Труднейшему и благодатному…
Я в этот день по улице иду,На крыши глядя и стихи читая, —В глазах рябит от солнца, и кружитсяБеспутная, хмельная голова.И, синий чад вдыхая, вспоминаюО том бродяге, что, как я, быть может,По улицам Антверпена бродил…Умевший все и ничего не знавший,Без шпаги – рыцарь, пахарь – без сохи,Быть может, он, как я, вдыхал умильноВеселый чад, плывущий из корчмы;Быть может, и его, как и меня,Дразнил копченый окорок, – и жадноГустую он проглатывал слюну.А день весенний сладок был и ясен,И ветер материнскою ладоньюРастрепанные кудри развевал.И, прислонясь к дверному косяку,Веселый странник, он, как я, быть может,Невнятно напевая, сочинялСлова еще не выдуманной песни…Что из того? Пускай моим уделомБродяжничество будет и беспутство,Пускай голодным я стою у кухонь,Вдыхая запах пиршества чужого,Пускай истреплется моя одежда,И сапоги о камни разобьются,И песни разучусь я сочинять…Что из того? Мне хочется иного…Пусть, как и тот бродяга, я пройдуПо всей стране, и пусть у двери каждойЯ жаворонком засвищу – и тотчасВ ответ услышу песню петуха!Певец без лютни, воин без оружья,Я встречу дни, как чаши, до краевНаполненные молоком и медом.Когда ж усталость овладеет мноюИ я засну крепчайшим смертным сном,Пусть на могильном камне нарисуютМой герб: тяжелый, ясеневый посох —Над птицей и широкополой шляпой.И пусть напишут: «Здесь лежит спокойноВеселый странник, плакать не умевший.»Прохожий! Если дороги тебеПрирода, ветер, песни и свобода, —Скажи ему: «Спокойно спи, товарищ,Довольно пел ты, выспаться пора!»
«От черного хлеба и верной жены…»
От черного хлеба и верной женыМы бледною немочью заражены…
Копытом и камнем испытаны годы,Бессмертной полынью пропитаны воды, —И горечь полыни на наших губах…Нам нож – не по кисти,Перо – не по нраву,Кирка – не по честиИ слава – не в славу:Мы – ржавые листьяНа ржавых дубах…Чуть ветер,Чуть север —И мы облетаем.Чей путь мы собою теперь устилаем?Чьи ноги по ржавчине нашей пройдут?Потопчут ли нас трубачи молодые?Взойдут ли над нами созвездья чужие?Мы – ржавых дубов облетевший уют…Бездомною стужей уют раздуваем…Мы в ночь улетаем!Мы в ночь улетаем!Как спелые звезды, летим наугад…Над нами гремят трубачи молодые,Над нами восходят созвездья чужие,Над нами чужие знамена шумят…Чуть ветер,Чуть север —Срывайтесь за ними,Неситесь за ними,Гонитесь за ними,Катитесь в полях,Запевайте в степях!За блеском штыка, пролетающим в тучах,За стуком копыта в берлогах дремучих,За песней трубы, потонувшей в лесах…
1926
Возвращение
Кто услышал раковины пенье,Бросит берег и уйдет в туман;Даст ему покой и вдохновеньеОкруженный ветром океан…
Кто увидел дым голубоватый,Подымающийся над водой,Тот пойдет дорогою проклятой,Звонкою дорогою морской…
Так и я…Мое перо писало,Ум выдумывал,А голос пел;Но осенняя пора настала,И в деревьях ветер прошумел…
И вдали, на берегу широкомО песок ударилась волна,Ветер соль развеял ненароком,Чайки раскричались дотемна…
Буду скучным я или не буду —Все равно!Отныне я – другой…Мне матросская запела удаль,Мне трещал костер береговой…
Ранним утромЯ уйду с Дальницкой.Дынь возьму и хлеба в узелке, —Я сегодняНе поэт Багрицкий,Я – матрос на греческом дубке…
Свежий ветер закипает брагой,Сердце ударяет о ребро…Обернется парусом бумага,Укрепится мачтою перо…
Этой осенью я понял сноваСкуку поэтической нужды;Не уйти от берега родного,От павлиньейРадужной воды…
Только в мореБесшабашней пенье,Только в мореМой разгул широк.Подгоняй же, ветер вдохновенья,На борт накренившийся дубок…
Тиль Уленшпигель монолог
Я слишком слаб, чтоб латы боевыеИль медный шлем надеть! Но я пройдуПо всей стране свободным менестрелем.Я у дверей харчевни запоюО Фландрии и о Брабанте милом.Я мышью остроглазою пролезуВ испанский лагерь, ветерком провеюТам, где и мыши хитрой не пролезть.Веселые я выдумаю песниВ насмешку над испанцами, и каждыйФламандец будет знать их наизусть.Свинью я на заборе нарисуюИ пса ободранного, а внизуЯ напишу: «Вот наш король и Альба».Я проберусь шутом к фламандским графам,И в час, когда приходит пир к концу,И погасают уголья в камине,И кубки опрокинуты, я тихо,Перебирая струны, запою:Вы, чьим мечом прославлен Гравелин,Вы, добрые владетели поместий,Где зреет розовый ячмень, зачемВы покорились мерзкому испанцу?Настало время, и труба пропела,От сытной пищи разжирели кони,И дедовские боевые седлаПокрылись паутиной вековой.И ваш садовник на шесте скрипучемВзамен скворешни выставил шелом,И в нем теперь скворцы птенцов выводят,Прославленным мечом на кухне рубятДрова и колья, и копьем походнымПодперли стену у свиного хлева!Так я пройду по Фландрии роднойС убогой лютней, с кистью живописцаИ в остроухом колпаке шута.Когда ж увижу я, что семенаВзросли, и колос влагою наполнен,И жатва близко, и над тучной нивойДни равноденственные протекли,Я лютню разобью об острый камень,Я о колено кисть переломаю,Я отшвырну свой шутовской колпак,И впереди несущих гибель толпВождем я встану. И пойдут фламандцыЗа Тилем Уленшпегелем вперед!И вот с костра я собираю пепелОтца, и этот прах непримеренныйЯ в ладонку зашью и на шнуркеСебе на грудь повешу! И когдаХотя б на миг я позабуду долгИ увлекусь любовью или пьянством,Или усталость овладеет мной, —Пусть пепел Клааса ударит в сердце —И силой новою я преисполнюсь,И новым пламенем воспламенюсь.Живое сердце застучит грознейВ ответ удару мертвенного пепла.
Креолка
Когда наскучат ей лукавые новеллыИ надоест лежать в плетеных гамаках,Она приходит в порт смотреть, как каравеллыПлывут из смутных стран на зыбких парусах.
Шуршит широкий плащ из золотистой ткани;Едва хрустит песок под красным каблучком,И маленький индус в лазоревом тюрбанеНесет тяжелый шлейф, расшитый серебром.
Она одна идет к заброшенному молу,Где плещут паруса алжирских бригантин,Когда в закатный час танцуют фарандолу,И флейта дребезжит, и стонет тамбурин.
От палуб кораблей так смутно тянет дегтем,Так тихо шелестят расшитые шелка.Но ей смешней всего слегка коснуться локтемЗакинувшего сеть мулата-рыбака…
А дома ждут ее хрустальные беседки,Амур из мрамора, глядящийся в фонтан,И красный попугай, висящий в медной клетке,И стая маленьких безхвостых обезьян.
И звонко дребезжат зеленые цикадыВ прозрачных венчиках фарфоровых цветов,И никнут дальних гор жемчужные громадыВ беретах голубых пушистых облаков,
Когда ж проснется ночь над мраморным балкономИ крикнет козодой, крылами трепеща,Она одна идет к заброшенным колоннам,Окутанным дождем зеленого плюща…
В аллее голубой, где в серебре туманаПрозрачен чайных роз тягучий аромат,Склонившись, ждет ее у синего фонтанаС виолой под плащом смеющийся мулат.
Он будет целовать пугливую креолку,Когда поют цветы и плачет тишина…А в облаках, скользя по голубому шелкуКраями острыми едва шуршит луна.
1915
Контрабандисты
По рыбам, по звездамПроносит шаланду:Три грека в ОдессуВезут контрабанду.На правом борту,Что над пропастью вырос:Янаки, Ставраки,Папа Сатырос.А ветер как гикнет,Как мимо просвищет,Как двинет барашкомПод звонкое днище,Чтоб гвозди звенели,Чтоб мачта гудела:«Доброе дело! Хорошее дело!»Чтоб звезды обрызгалиГруду наживы:Коньяк, чулкиИ презервативы…
Ай, греческий парус!Ай, Черное море!Ай, Черное море. Вор на воре!. . . .
Двенадцатый час —Осторожное время.Три пограничника,Ветер и темень.Три пограничника,Шестеро глаз —Шестеро глазДа моторный баркас…Три пограничника!Вор на дозоре!Бросьте баркасВ басурманское море,Чтобы водаПод кормой загудела:«Доброе дело!Хорошее дело!»Чтобы по трубам,В ребра и винт,Виттовой пляскойДвинул бензин.
Ай, звездная полночь!Ай, Черное море!Ай, Черное море. Вор на воре!
Вот так бы и мнеВ налетающей тьмеУсы раздувать,Развалясь на корме,Да видеть звездуНад бугшпритом склоненным,Да голос ломатьЧерноморским жаргоном,Да слушать сквозь ветер,Холодный и горький,Мотора дозорногоСкороговорки!Иль правильней, может,Сжимая наган,За вором следить,Уходящим в туман…Да ветер почуять,Скользящий по жилам,Вослед парусам,Что летят по светилам…И вдруг неожиданноВстретить во тьмеУсатого грекаНа черной корме…
Так бей же по жилам,Кидайся в края,Бездомная молодость,Ярость моя!Чтоб звездами сыпаласьКровь человечья,Чтоб выстрелом рватьсяВселенной навстречу,Чтоб волн запевалОголтелый народ,Чтоб злобная песняКоверкала рот, —И петь, задыхаясь,На страшном просторе:
«Ай, Черное море,Хорошее море. »
Стихи Эдуарда Багрицкого
Багрицкий (Дзюбин) Эдуард Георгиевич (1895 — 1934) — русский советский поэт, переводчик и драматург.
Арбуз
Свежак надрывается. Прет на рожон Азовского моря корыто. Арбуз на арбузе — и трюм нагружен, Арбузами пристань покрыта. .
Баллада о Виттингтоне
Он мертвым пал. Моей рукой Водила дикая отвага. Ты не заштопаешь иглой Прореху, сделанную шпагой. .
Баллада о нежной даме
Зачем читаешь ты страницы Унылых, плачущих газет? Там утки и иные птицы В тебя вселяют ужас.— Нет, .
Бессоница
Если не по звездам — по сердцебиенью Полночь узнаешь, идущую мимо. Сосны за окнами — в черном опереньи, .
Весна
В аллеях столбов, По дорогам перронов — Лягушечья прозелень Дачных вагонов; Уже окунувшийся .
Весна, ветеринар и я
Над вывеской лечебницы синий пар. Щупает корову ветеринар.
Марганцем окрашенная рука Обхаживает вымя и репицы плеть, .
Вмешательство поэта
Весенний ветер лезет вон из кожи, Калиткой щелкает, кусты корежит, Сырой забор подталкивает в бок, .
Возвращение
Кто услышал раковины пенье, Бросит берег и уйдет в туман; Даст ему покой и вдохновенье Окруженный ветром океан. .
Враг
Сжимает разбитую ногу Гвоздями подбитый сапог, Он молится грустному богу: Молитвы услышит ли бог? .
Встреча
Меня еда арканом окружила, Она встает эпической угрозой, И круг ее неразрушим и страшен, Испарина подернула ее. .
Гимн Маяковскому
Озверевший зубр в блестящем цилиндре я Ты медленно поводишь остеклевшими глазами На трубы, ловящие, как руки, облака, .
Голуби
Весна. И с каждым днем невнятней Травой восходит тишина, И голуби на голубятне, И облачная глубина. .
Дерибасовская ночью
На грязном небе выбиты лучами Зеленые буквы: «Шоколад и какао», И автомобили, как коты с придавленными хвостами, .
Джон Ячменное Зерно
Три короля из трех сторон Решили заодно: — Ты должен сгинуть, юный Джон Ячменное Зерно! .
Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых
Здесь гулок шаг. В пакгаузах пустых Нет пищи крысам. Только паутина Подернула углы. И голубиной Не видно стаи в улицах немых. .
Знаки
Шумели и текли народы, Вскипела и прошла волна — И ветер Славы и Свободы Вздувал над войском знамена. .
Конец Летучего Голландца
Надтреснутых гитар так дребезжащи звуки, Охрипшая труба закашляла в туман, И бьют костлявые безжалостные руки .
Контрабандисты
По рыбам, по звездам Проносит шаланду: Три грека в Одессу Везут контрабанду. На правом борту, .
Креолка
Когда наскучат ей лукавые новеллы И надоест лежать в плетеных гамаках, Она приходит в порт смотреть, как каравеллы .
Можайское шоссе
В тучу, в гулкие потемки Губы выкатил рожок, С губ свисает на тесемке Звука сдавленный кружок. .
Нарушение гармонии
Ультрамариновое небо, От бурь вспотевшая земля, И развернулись желчью хлеба Шахматною доской поля. .
Ночь
Уже окончился день, и ночь Надвигается из-за крыш. Сапожник откладывает башмак, Вколотив последний гвоздь. .
О любителе соловьев
Я в него влюблена, А он любит каких-то соловьев. Он не знает, что не моя вина, То, что я в него влюблена .
О Полдень, ты идешь в мучительной тоске
О Полдень, ты идешь в мучительной тоске Благословить огнем те берега пустые, Где лодки белые и сети золотые .
О Пушкине
..И Пушкин падает в голубоватый Колючий снег. Он знает — здесь конец. Недаром в кровь его влетел крылатый, .
Освобождение
За топотом шагов неведом Случайной конницы налет, За мглой и пылью — Следом, следом — Уже стрекочет пулемет. .
Осенняя ловля
Осенней ловли началась пора, Смолистый дым повиснул над котлами, И сети, вывешенные на сваях, Колышутся от стука молотков. .
Осень
По жнитвам, по дачам, по берегам Проходит осенний зной. Уже необычнее по ночам За хатами псиный вой. .
Осень (Литавры лебедей
Литавры лебедей замолкли вдалеке, Затихли журавли за топкими лугами, Лишь ястреба кружат над рыжими стогами, .
От черного хлеба и верной жены
От черного хлеба и верной жены Мы бледною немочью заражены.
Копытом и камнем испытаны годы, Бессмертной полынью пропитаны воды,- .
Папиросный коробок
Раскуренный дочиста коробок, Окурки под лампою шаткой. Он гость — я хозяин. Плывет в уголок Студеная лодка-кроватка. .. .
Песня о рубашке
От песен, от скользкого пота — В глазах растекается мгла. Работай, работай, работай .
Полководец
За пыльным золотом тяжелых колесниц, Летящих к пурпуру слепительных подножий, Курчавые рабы с натертой салом кожей .
Происхождение
Я не запомнил — на каком ночлеге Пробрал меня грядущей жизни зуд. Качнулся мир. Звезда споткнулась в беге .
Птицелов
Трудно дело птицелова: Заучи повадки птичьи, Помни время перелетов, Разным посвистом свисти.
Но, шатаясь по дорогам, .
Разбойник
Брэнгельских рощ Прохладна тень, Незыблем сон лесной; Здесь тьма и лень, Здесь полон день .
Разговор с комсомольцем Н. Дементьевым
— Где нам столковаться! Вы — другой народ. Мне — в апреле двадцать, Вам — тридцатый год. Вы — уже не юноша, .
Рассыпанной цепью
Трескучей дробью барабанят ружья По лиственницам сизым и по соснам. Случайный дрозд, подраненный, на землю .
Рудокоп
Я в горы ушел изумрудною ночью, В безмолвье снегов и опаловых льдин. И в небе кружились жемчужные клочья, .
Славяне
Мы жили в зеленых просторах, Где воздух весной напоен, Мерцали в потупленных взорах Костры кочевавших племен. .
Смерть пионерки
Грозою освеженный, Подрагивает лист. Ах, пеночки зеленой Двухоборотный свист! .
Стихи о себе
Хотя бы потому, что потрясен ветрами Мой дом от половиц до потолка; И старая сосна трет по оконной раме .
Стихи о соловье и поэте
Весеннее солнце дробится в глазах, В канавы ныряет и зайчиком пляшет. На Трубную выйдешь — и громом в ушах .
Суворов
В серой треуголке, юркий и маленький, В синей шинели с продранными локтями,- Он надевал зимой теплые валенки .
ТВС
Пыль по ноздрям — лошади ржут. Акации сыплются на дрова. Треплется по ветру рыжий джут. Солнце стоит посреди двора. .
Тиль Уленшпигель (Весенним утром
Весенним утром кухонные двери Раскрыты настежь, и тяжелый чад Плывет из них. А в кухне толкотня: Разгоряченный повар отирает .
Тиль Уленшпигель (Монолог
Я слишком слаб, чтоб латы боевые Иль медный шлем надеть! Но я пройду По всей стране свободным менестрелем. .
Трясина
Ежами в глаза налезала хвоя, Прели стволы, от натуги воя.
Дятлы стучали, и совы стыли; .
Я сладко изнемог от тишины и снов
Я сладко изнемог от тишины и снов, От скуки медленной и песен неумелых, Мне любы петухи на полотенцах белых .
Все опубликованные стихи являются общественным достоянием согласно ГК РФ (статьи 1281 и 1282).